Неточные совпадения
Дочь вышла замуж и не навещает, а
на руках два маленькие племянника (своих-то мало), да взяли, не кончив
курса, из гимназии девочку, дочь свою
последнюю, через месяц только что шестнадцать лет минет, значит, через месяц ее и выдать можно.
Оказалось, что это три сына Рыхлинских, студенты Киевского университета, приезжали прощаться и просить благословения перед отправлением в банду. Один был
на последнем курсе медицинского факультета, другой, кажется,
на третьем. Самый младший — Стасик, лет восемнадцати, только в прошлом году окончил гимназию. Это был общий любимец, румяный, веселый мальчик с блестящими черными глазами.
Я сказал этим бедным людям, чтоб они постарались не иметь никаких
на меня надежд, что я сам бедный гимназист (я нарочно преувеличил унижение; я давно кончил
курс и не гимназист), и что имени моего нечего им знать, но что я пойду сейчас же
на Васильевский остров к моему товарищу Бахмутову, и так как я знаю наверно, что его дядя, действительный статский советник, холостяк и не имеющий детей, решительно благоговеет пред своим племянником и любит его до страсти, видя в нем
последнюю отрасль своей фамилии, то, «может быть, мой товарищ и сможет сделать что-нибудь для вас и для меня, конечно, у своего дяди…»
Совершенно добровольно, ничуть не нуждаясь в деньгах, он прослужил один год клерком у нотариуса, другой — письмоводителем у мирового судьи, а весь прошлый год, будучи
на последнем курсе, вел в местной газете хронику городской управы и нес скромную обязанность помощника секретаря в управлении синдиката сахарозаводчиков.
Старые лохматые дикари печально доживали свой срок
на последних курсах.
Главными героями этих подвигов были Зухин, а в конце
курса — Семенов.
На Семенова все
последнее время смотрели с каким-то даже ужасом, и когда он приходил
на лекцию, что случалось довольно редко, то в аудитории происходило волнение.
Последние лагерные работы идут к концу. Младший
курс еще занят глазомерными съемками. Труд не тяжелый: приблизительный, свободный и даже веселый. Это совсем не то, что топографические точные съемки с кипрегелем-дальномером, над которыми каждый день корпят и потеют юнкера старшего
курса, готовые
на днях чудесным образом превратиться в настоящих взаправдашних господ офицеров.
— Нет, Николай Артемьевич, вы сегодня с самого вашего приезда не в духе. Вы даже,
на мои глаза, похудели в
последнее время. Я боюсь, что
курс лечения вам не помогает.
Наша врачебная наука в теперешнем ее состоянии очень совершенна; мы многого не знаем и не понимаем, во многом принуждены блуждать ощупью. А дело приходится иметь со здоровьем и жизнью человека… Уж
на последних курсах университета мне понемногу стало выясняться,
на какой тяжелый, скользкий и опасный путь обрекает нас несовершенство нашей науки. Однажды наш профессор-гинеколог пришел в аудиторию хмурый и расстроенный.
—
Курс такой-то…
Последний ход 8 узлов… Паруса такие-то… Огни в исправности… Спокойной вахты! Дождь, слава богу, перестал, Василий Васильевич!.. — весело говорит закутанная в дождевик поверх пальто высокая плотная фигура лейтенанта в нахлобученной
на голове зюйдвестке [Так называются непромокаемые шляпы моряков.] и быстро спускается вниз, чтобы поскорее раздеться и броситься в койку под теплое одеяло, а там пусть наверху воет ветер.
Умственная и этическая эволюция Телепнева похожа и
на мою, но не совпадает с нею. В нем
последний кризис, по окончании
курса в Дерпте, потянул его к земской работе, а во мне началась борьба между научной дорогой и писательством уже за два года до отъезда из Дерпта.
Несостоятельный больной, не имевший возможности пригласить к себе
на дом врача, обращался в поликлинику, и она посылала к нему студента
последнего курса.
Столичная жизнь, в которую он окунулся недавно, приехав из отдаленной провинции, сопутствуемый благословением родной матери, бедной вдовы-чиновницы, собравшей
на поездку единственного сына в столицу за карьерой
последние крохи, не успела еще наложить
на него свою печать преждевременной зрелости. Окончив
курс лишь гимназии, он не мог рассчитывать
на многое и с помощью нескольких лиц, знавших его покойного отца, получил место вольнонаемного писца в одной из бесчисленных столичных канцелярий.
Вернувшись из-за границы, князь поселился в своем великолепном доме
на Тверской улице, куда для совместной с ним жизни приехала и окончившая
курс в Смольном институте в Петербурге его сестра Александра Яковлевна, или, как он ее называл, Alexandrine. У
последней было отделенное по завещанию отцом и матерью приданое, состоящее из капиталов и имений в разных губерниях и в общей сложности превышающее миллион.
Маша окончила воспитание, выучившись грамоте, Костя же, по совету священника церкви Николая Явленного, отдан был приходящим учеником в духовное училище, где окончив прекрасно
курс, поступил
на службу в канцелярию главнокомандующего. Судьба улыбалась ему более, нежели Маше.
Последняя, живя в доме Салтыковых в качестве сироты-приемыша, не имела и не могла иметь никаких надежд
на будущее.
Уже будучи
на последнем курсе, Даша пережила тяжелое горе. Крепкий как дуб, старик Гурьев схватил тифозную горячку и умер
на руках жены.
Он был уже
на последнем курсе, а потому, призвав
на помощь все свои научные сведения, стал лечить свою первую и самую дорогую пациентку.